Часть 3

        "Будьте готовы, - сказал он мне, - к тому, чтобы в четыре часа утра выйти из города. Неприятель вступает на высоты и днем нас ждет бомбардировка. Не теряйте же времени". Вернувшись к себе, я стал готовиться к отъезду; бужу товарища, который еще ничего не знал. Он только что отогрелся и теперь предпочитал лучше остаться во власти неприятеля, чем двигаться далее. В 3 часа я ему говорю: "Идем" - "Нет", - говорит, "я остаюсь". - "Ну хорошо, если ты не пойдешь я тебя убью". - "Ну что же, убивай!" Я выхватил саблю и нанес ему несколько сильных ударов тем самым, заставив двигаться за собой. Я любил бравого товарища и не хотел оставлять его в руках врага.
        Мы были уже готовы выступить, когда русские вломились в Витебские ворота; мы едва успели уйти. Русские натворили много зверств в городе; те несчастные которые успокоились было в своих помещениях, были умерщвлены. Улицы загромождались трупами наших. К счастью, Нею удалось прекратить панику. Правый и левый фланги русской армии обошли город и видели, как мы проходили мимо; несколько выстрелов из наших орудий их остановили, но поражение было полным. Когда мы достигли горы у Вильно, смятение достигло своего пика. Всё имущество армии и экипажи императора были на земле. Солдаты расхватывали золото и столовое серебро. Все ящики и бочки были взломаны. Сколько награбленного добра было брошено на месте! Нет, тысяча раз нет, никогда не было такого зрелища!
        Мы шли на Ковно, куда неаполитанский король прибыл 11 декабря, а уже 13 в 5 часов утра выступил оттуда и вместе с гвардией пошел к Гумбиннену. Несмотря на усилия маршала Нея, поддерживаемого генералом Жераром, Ковно не замедлило перейти в руки русских. Отступление было неизбежно, и маршал Ней совершил его в 9 часов вечера, разрушив предварительно все артиллерийские материалы, все запасы и спалив мосты. В похвалу маршалу Нею я должен сказать, что он, благодаря своей неустрашимости, задержал все таки неприятеля в Ковно; я сам видел, как он схватил ружье и с пятью человеками стоял лицом к лицу перед неприятелем. Да, таким людям отечество может быть признательно. Мы имели счастье стоять под командой принца Евгения, который делал все усилия, чтобы сплотить наши разбившиеся остатки.
В Кенигсберге прусские часовые издевались над нашими несчастными безоружными солдатами; все ворота для них оказывались запертыми, и они умирали на мостовой от голода и холода. Я сейчас же со своими двумя товарищами отправился в городское управление; где указал на свои знаки отличия, на эполеты. В конце концов, мне выдали три квартирных билета, и мы поселились в лучшем помещении. Но хозяева с нами не разговаривали; нас только оглядывали. Они уселись за обед, не обращая на нас внимания. Тогда я бросил 20 франков и сказал им: "прикажите подать нам кушания; мы будем платить вам каждый день по 20 франков". - "Этого достаточно", сказал хозяин "я прикажу затопить вам в этой комнате печку, принести соломы и простыни".
        Нам сейчас же подали суп, и мы стали здесь обедать за 30 франков в день, не считая расходов на кофе (по франку с человека). Этот пруссак имел великодушие поместить наших лошадей и выдавать им рационы. Бедные животные от Вильно не ели ни сена, ни овса; как, должно быть, счастливы были они теперь, когда могли пожевать сена! Да и мы были счастливы, что лежим на соломе и находимся в теплой комнате!
Я немедленно послал за сапожником и доктором, чтобы тот осмотрел мою левую ногу, которая была отморожена. Мне необходимо было посоветоваться с врачом по поводу того, как должен быть сшит сапог. Было решено, что один из них будет с подкладкой из кроличьего меха, чтобы в нём покоилась моя нога, которую, срезав сапог, следовало укрыть. "Сшей сапог за ночь,- сказал я.- Я заплачу тебе двадцать франков". - "Завтра в восемь часов он у вас будет". До тех пор я оставался в сапогах. На следующий день явились доктор и сапожник; первый разрезал мой сапог, и все увидели мою ногу, похожую на новорожденного младенца, - ни ногтей, ни кожи, но в отличном состоянии. "Ваша нога спасена",- сказал доктор. Он позвал хозяина и его жену. "Идите,- сказал он,- и посмотрите на цыплячью лапку. Мне нужна ткань, чтобы обернуть её". Они охотно дали мне прекрасное белое полотно. На мою ногу надели сапог и обвязали. Я спросил, сколько я ему должен. "Мне заплачено,- сказал он.- Эта услуга бесплатная". - "Но". - "Никаких "но", пожалуйста".
        Я протянул ему руку. "Я скажу вам,- сказал он,- что нужно делать. Ваша нога будет очень чувствительна к жаре и холоду; не выставляйте её на воздух; пусть она долгое время остаётся в том же положении, что и сейчас, но, когда придёт сезон земляники, соберите полную тарелку ягод, по крайней мере два или три фунта, помните их, сделайте компресс и обвяжите им ногу. Продолжайте делать эту процедуру весь земляничный сезон и вы никогда не почувствуете никакой боли". - "Спасибо, доктор. А вам, господин сапожник, двадцать франков". - "Не совсем так, сказал он.- Только мои расходы, пожалуйста". - "Сколько?". - "Десять франков". - "Да вы сговорились". - "Пусть так", - сказали два моих товарища. "Давайте выпьем ромового пунша". - "Нет,- сказали они,- время дорого, нам пора возвращаться. Прощайте, храбрый француз".
Я последовал указаниям моего целителя и никогда не ощущал последствий моей раны, однако, это стоило мне земляники на сумму в двадцать франков.
        Я отправился во дворец, чтобы получить распоряжения графа Монтиона; там я нашёл принца Евгения и князя Бертье. Граф Монтион сказал Бертье: "Я желаю, чтобы мой адъютант Контан стал офицером обоза, а его место занял лейтенант Куанье; он - предприимчивый человек. Мне нужно, чтобы он избавил армию от всех транспортных средств, в которых нет нужды и которые мешают".
        Министр тотчас назначил меня офицером обоза при штабе 28 декабря 1812. Я больше не боялся быть отправленным во фрунт. Несколько дней мы оставались в Кёнигсберге, чтобы воссоединить остатки "Великой армии", от которой осталась лишь маленькая часть. Мы отправились маршем в Берлин, который должен был быть быстро эвакуирован с тем, чтобы отступить к Магдебургу. Там армия ненадолго остановилась. Я получил приказ достать стальные таблички с гербами, изготовленные для тех, кто имел право сохранить экипажи; их имена и титулы были выгравированы на табличках наряду с их званиями в порядке убывания. Эти таблички стоили три франка. Сам вице-король не был исключением из этого правила. У меня едва хватило времени распределить таблички до моего отъезда. Я сказал себе: "Я отлично проведу время, освобождая армию от затруднений". На Эльбе принц Евгений воссоединил армию на хорошей позиции. Провизия распределялась каждую ночь; он следил за всем и каждые три дня посещал аванпосты для наблюдения за неприятелем и приветствовал их каждое утро в течение трёх месяцев с восемью орудиями, пятнадцатью или шестнадцатью тысячами пехоты и восемьюстами кавалеристами. Это маленькое дело закончено, он дал приказ к отступлению, всегда сам замыкая шествие; он никогда не оставлял никого за собою. И всё-таки он всегда оставался приятным. Прекрасный солдат на поле чести. Он удерживал свою позицию три месяца, ни к кому не обращаясь за помощью.
        Я получил следующее письмо: "Господин Куанье, я посылаю вам экземпляр "Монитёр", где изложены условия, предписанные императором относительно экипажей в армии. Принц вице-король намерен издать дневной приказ касательно данного предмета, но вы тем временем должны уведомить тех лиц, которые не должны иметь экипажи в будущем, о том, что 15-го сего месяца их экипажи будут сожжены.
Подписано: дивизионный генерал, начальник штаба начальника генерального штаба Монтион".
        Я отправился в канцелярию генерала и сказал ему: "Это строгий приказ, генерал". - "Я намерен избавить армию от излишеств. Никто не может стать исключением! Я дам вам жандармов, и все экипажи, не отмеченные как исключение, должны быть вами сожжены. У меня есть ещё эти грабители; я заберу их ворованных лошадей и отдам их в артиллерию". - "В вашей власти сделать это, но для меня это будет тяжёлой обязанностью". - "Я буду за вашей спиной. Пусть они придут сюда и пожалуются! Я приму их. Оставьте им их вьючных лошадей, а остальное отдайте в артиллерию. Идите! Принц полагается на вас".