Заговорщики были из полка Жозеф Наполеон, все без исключения испанцы. Их было 133; ни один француз не замешался среди этих разбойников. Возвратившись к своему отряду, я собрал солдат в круг и сказал им: "Я вынужден донести о происшедшем начальству. Будьте же французами и следуйте за мной. Я не буду следить за вами в арьергарде; это - ваше дело. Равнение направо!"
       Вечером мы наконец выбрались из проклятого леса и подошли к деревне, где стояли кавалеристы во главе с полковником, который охранял этап перекрестком и направлял проходившие мимо войска. Являюсь к нему и рапортую. Полковник разместил мой батальон, затем приказал привести евреев и переводчика. На основании моих сообщений он старался представить себе, на каком расстоянии могли находиться мои дезертиры, в какую деревню могли они попасть. Для розыска бежавших испанцев были командированы 50 конных егерей. На полпути им встретились ограбленные крестьяне, ищущие защиты. В полночь егеря подъехали к деревне, окружили ее и забрали всех испанцев, которых нашли там спящими. Испанцев схватили, обезоружили, а их ружья сложили в тележку. Самих дезертиров, тоже разместили по тележкам; каждая из которых тщательно охранялась. Утром, в 8 часов, 133 испанца были доставлены на место кавалерийской стоянки. С них сняли оковы; полковник велел им выстроиться и обратился к ним со словами: "Вы дурно вели себя, выстроитесь сначала в порядке. Есть ли среди вас сержанты и капралы, чтобы построить вас в обычном порядке?" Нашлось два сержанта на которых указывали шевроны, скрытые под шинелью. "Станьте тут. А капралы есть?" Трое вышли. "Станьте тут. Больше нет? Хорошо. Теперь вы, остальные, вынимайте билеты".
Кто вынимал белый билет, отходил в одну сторону; кто вынимал черный - отходил в другую. Когда процедура была окончена, полковник сказал: "Вы воровали, вы поджигали, вы стреляли в своего офицера; закон присуждает вас к смертной казни; сейчас вы подвергнетесь этому наказанию. Я мог бы велеть расстрелять всех вас; но половину я пощажу. Да послужит это примером! Майор, прикажите своему батальону зарядить ружья. Мой адъютант скомандует сейчас стрелять". 62 человека были расстреляны. Боже! Какая это была сцена! С растерзанным сердцем, я тотчас же ушел. Вот чем пришлось обновить свой чин лейтенанта! На другой день я уехал в Витебск.
       Я боялся прийти к концу своего странствия, но маршал был впереди меня. В Глуцком, где я встретил гвардию, я расположил солдат биваком и раздал им провизию. На следующий день я отправился в Витебск, где разгорелись два серьезных сражения. Я никак не мог дождаться того момента, когда я избавлюсь от своего ненавистного бремени. Наконец-то я, преисполненный радости, достиг Витебска, думая, что это конец моего марша. Но я ошибался, корпус маршала был все еще на три лье впереди. Я отправился получить приказ относительно дороги, по которой мне следует двигаться, но по возвращении я застал только барабанщика, ожидавшего меня. "Так, и где все?" "Все убежали", - ответили мой барабанщик и слуга, - кто-то сказал, что III корпус находится на расстоянии трех лье".
       Я отправился в путь вместе со своим барабанщиком и слугой. Я должен был пройти три лье. Я догнал штаб маршала. Адъютанты, увидев меня с барабанщиком и слугой, стали смеяться надо мной. "Не к лицу, вам, господа, смеяться надо мной. Генерал, - вот мой путь продвижения, вы увидите, что я делал с того момента, как вышел из Вильно".
       Изучив мой рапорт, начальник штаба отвел меня в сторону. "Где ваши люди?" "Они оставили меня под Витебском, как раз перед тем, как войти в город. Я в это время поспешил получить приказ о направлении, по которому мне нужно двигаться, чтобы встретиться с вами. Они все понеслись вперед, радостно ожидая скорой встречи со своим корпусом. Что же касается тех убитых шестидесяти человек, среди них не было ни одного француза". "Тяжело вам пришлось с этими подлецами?" "Генерал, я смертельно устал". "Я хочу представить вас маршалу". "Я знаю его, и он знает меня, он не станет смеяться надо мной, как ваши офицеры. Они меня очень обидели", "Пойдемте, мой храбрый друг, не думайте больше о них. Пойдемте со мной, я все улажу".
       Когда мы подошли к офицерам, он сказал: "Отведите этого человека в мою палатку и дайте ему что-нибудь выпить. Я иду к маршалу, т.к. этот человек привез новости. Позаботьтесь о нем немедленно. Я присоединюсь к вам через минуту. Он вернулся, и, взяв меня за руку перед своими офицерами, которые были сбиты с толку, сказал: "Идемте, маршал желает видеть вас".
Когда маршал увидел меня в моей форме, он сказал: "Вы - один их моих верных воинов". "Да, генерал. Это вы подложили мне карты в обувь, чтобы я казался достаточно высоким для того, чтобы попасть в гренадеры, которыми вы в то время командовали". "Это так, я помню. Вы уже получили почетный мушкет в бою у Монтебелло, и с тех пор вы неоднократно награждались". "Да, генерал. Первый раз в 1804 г." "Это один их моих старых гренадер. Вы не должны уезжать до завтра. Вы получите мое донесение. К какому корпусу вы предписаны?" "Я приписан к младшему составу штаба императора под командованием графа Монтиона". "О! У вас завидное положение. Завтра, в 10 часов вы получите мою депешу. Посадите этого старого солдата за офицерским столом и позаботьтесь о его лошади". "Да, маршал". "И передайте ему полный список вернувшихся людей. Проверьте во всех полках, вернулись ли они и доложите мне сегодня вечером в 8 часов". Мне он сказал: "Завтра в 10 вы должны отправиться в Витебск, там вы найдете императора. Я дам вам письмо для Монтиона". Вернувшись к офицерам, начальник штаба сказал: "Этот офицер - один из верных солдат. Обращайтесь с ним так, как он того заслуживает, его хорошо знает маршал. Пусть он пообедает вместе с вами и после обеда мой адъютант проводит его к командующим офицерам, чтобы принять пребывающих.
Мы вместе помолились и выпили вина. Я был радушно принят и после обеда пришел в лагерь, где я встретил возвращавшихся своих людей, поспешивших извиниться за свое дурное поведение по отношению ко мне. "Я не могу на них обижаться, - сказал я, - их чрезмерное рвение только повредило им".
       Когда мы встретились с капралом испанцев, который был французом, я спросил о прибывших. "Но, - сказал он, - половина их них отсутствует". "Они мертвы, капрал. Идите и поговорите с маршалом". "Как, мертвы?" "Половина из них были застрелены". "Тогда я пристрелю оставшуюся половину", "Вы не имеете права так поступать. Они уже прощены. Они смирились со своим наказанием, император должен рассмотреть происшедшее событие". "Сколько человек убито?" "Шестьдесят два, их которых 2 сержанта и 3 капрала". "Расскажите мне подробности". "Я не могу, меня ждет маршал. Я должен получить свои средства и сразу же уезжать. Адъютант отошел с ним в сторону и через несколько минут мы ушли. На следующий день, в 8 часов я пришел к маршалу. "Вот вам депеша, отправляйтесь в путь!" К полудню я прибыл в Витебск и отправился к графу Монтиону. Я вручил ему депешу и средства. Он узнал о том, что произошло, и императору доложили об этом. Маршал сказал несколько слов обо мне, которые понравились генералу. "Ты не вернешься к своим обязанностям пока не приедешь в Смоленск".
       Витебск - большой город. Там я встретил своих старых товарищей и офицеров. Мы оставались в ожидании провизии. Невыносимая жара в дополнении ко всем нашим лишениям повлекла за собой дизентерию, от которой наша армия понесла значительные потери. Император покинул Витебск ночью 12 августа. Все корпуса, под его командованием, форсированным маршем направлялись в Смоленск, в укрепленное место на расстоянии 32-х лье. Осада завершилась утром 17-го августа. Наполеон приказал атаковать вдоль всей линии фронта в два часа дня, сражение было отчаянно кровопролитным. Во время сражения он послал за мной. "Сразу же отправляйся в Витебск с этим приказом, который предписывает каждому, независимо от того, к какой части армии он принадлежит, предоставлять вам оседланную лошадь. Любая лошадь будет в вашем распоряжении, за исключением артиллерийских. "У вас есть лошадь?" "Да, сир, у меня две лошади". "Возьмите их обеих. Когда одна будет загнана, пересаживайтесь на другую. Поезжайте так быстро, как только можете. Я буду ждать вашего возвращения завтра. Сейчас 3 часа. Отправляйтесь!" Я сразу же оседлал лошадь. Граф Монтион сказал мне: "Дружище, нужно поторопиться, бери свою второю лошадь, а первую оставь на дороге". "Но они обе оседланы". "Оставь свое лучшее седло с моим слугой. Не теряй ни минуты".
Я летел как молния, ведя за собой вторую лошадь. Когда первая начала сдаваться, я поменял лошадей. Одним взмахом я перекинул седло на другую и оставил несчастное животное лежащим на земле. Я стремительно продолжал движение. Когда я выехал в лес, я встретил маркитантов, которые направлялись к своим корпусам. "Стой! Лошадь, быстро! Взамен я оставлю свою, я ужасно спешу. Расседлайте мою". "Вот четыре хороших польских лошади", - сказал один из них. "Какую выбираете?" "Вот эту! Быстрее же, быстрее! Я спешу. Я не могу терять ни минуты". Какая хорошая лошадь, как быстро она меня несла! В этом лесу я обнаружил линию гарнизонов, охранявших дорогу. Я подъехал к командиру и сказал: "Вот мой приказ, быстрее дайте мне лошадь! Возьмите мою!"
       Я не терял ни минуты на всем пути до Витебска. Я передал депешу генералу. Прочитав ее, он сказал: "Накормите этого офицера, и пусть он часок отдохнет, приготовьте ему хорошую лошадь и егерей для сопровождения. Вы найдете полк, который расположился лагерем у леса. Можно поменять лошадь в гарнизоне, в лесу". По прошествии часа пришел генерал. "Ваш пакет готов, в путь, мой храбрый друг. Если не будет задержки в пути, то вам не потребуется и 24-х часов на дорогу, даже если учесть все потери во времени при смене лошадей". Я отправлялся верхом и с хорошим сопровождением. Я нашел полк, расположившейся лагерем в лесу и передал приказ полковнику. Как только он его прочитал, сказал: "Дайте ему вашу лошадь, адъютант-майор, это приказ императора. Расседлайте его лошадь. Нельзя терять время".
Я ожидал найти в лесу места стоянки кавалерии, но их не было. Они либо все ушли, либо были захвачены в плен. Я остался один без сопровождения. Я не знал, что мне делать. Дальше я ехал медленнее и впереди на некотором расстоянии на возвышенности я увидел спешившеюся кавалерию. Я держался края леса, чтобы не быть замеченным, т.к., вне всякого сомнения, это были казаки. Я ушел глубже в лес. Неожиданно вышел крестьянин и сказал: "Казаки!" Я их отчетливо видел. Не колеблясь, я слез с лошади, схватил свой пистолет, направил его на крестьянина, показывая золотой в одной руке и пистолет в другой. Он понял и сказал: "Так, сяк", - что означало, - хорошо!" Положив золотой, в карман жилета, и переложив поводья, я держал заряженный пистолет в левой руке, а правой держался за русского, который вел меня по тропинке. Отойдя на значительное расстояние, он привел меня на нужную мне дорогу, повторяя: "Нет, нет казаков!"
Я вспомнил нужную мне дорогу, увидев березы, которые росли поодаль. Исполненный радости, я дал три наполеондора крестьянину и сел на лошадь. Как я её пришпорил! Дорога исчезла подо мной. Мне повезло, я подъехал к ферме до того, как моя лошадь начала спотыкаться. Я въехал во внутренний двор и, увидев трех офицеров медицинской службы, спешился и бросился в конюшню. "Скорее, мне лошадь! Я оставлю вам свою. Прочитайте этот приказ".
       Я сел на другую лошадь, которая шла хорошо, но мне до конца моего пути была необходима, по крайней мере, еще одна. Надвигалась ночь, и я уже не видел перед собой дороги. К счастью, я встретил четырех офицеров верхом. Я проделал тот же самый ритуал. "Посмотрим, как вы прочитаете этот приказ императора, предписывающий вам дать мне лошадь". Крупный человек, которого я определил в генералы, сказал одному их них: "Расседлай свою лошадь и отдай ее этому офицеру. Его приказ неотложный. Помогите ему".